Меч мертвых [= Знак Сокола ] - Андрей Константинов

Было слышно, как один за другим хлопали, расправляясь на ветру, паруса кораблей.

Пока собирали в обратную дорогу гостей, Хрольву было всё недосуг хорошенько испробовать дарёного жеребца. Он давно стал конунгу родичем и правой рукой, так что дел вечно было без счёта. Кто проследит, чтобы на вендские лодьи погрузили достаточно пива и доброй вяленой рыбы? Хрольв. Кто мимоходом рассудит двоих купцов, поспоривших из-за рабыни, оказавшейся глухонемой? Опять Хрольв. Так и вышло, что он всего лишь проехался на беленьком по двору и не дал себя сбросить, когда тот для знакомства начал бить задом, подскакивая на всех четырёх ногах. Хрольву понравился сильный и своенравный жеребец, и показалось, что тот, в свою очередь, если не полюбил нового хозяина, то по крайней мере счёл достойным противником. Ярлу хотелось ещё побаловаться с конём и понять, на что тот в действительности способен, но всё не было времени.

На другое утро после проводов посольства Хрольв проснулся с рассветом. Накануне за ужином он несколько раз опрокидывал рог, а потом Гуннхильд долго не давала ему уснуть, без конца говорила о «злом взгляде», будто бы устремлённом на него неизвестно откуда. Ярл уважал предвидения жены, но иногда она вела себя странно. Вот и вчера толком не смогла ничего ему объяснить, только плакала, словно двадцать зим назад, когда боялась вот-вот его потерять… С чего бы? Хрольв всё пытался её убедить, что охота на вепря, где он в самом деле едва не лишился ноги, давно миновала. Под утро он, кажется, преуспел, и Гуннхильд уснула. А он, повертевшись в постели, оделся и вышел наружу. У дверей потрепал по ушам бедного Дигральди, распластанного на овчине. Верный пёс только вздохнул и лизнул ему руку, моля простить за бессилие, за то, что не может последовать за ним, как всегда.

Во дворе ярл велел зевающему спросонья рабу седлать белого жеребца. Атласный красавец скалился и прижимал уши, а потом чуть не вышиб Хрольва из седла, взвившись на дыбы и без предупреждения прыгнув вперёд. Ярлу это понравилось. Он расхохотался и вытянул жеребца гремучей плёткой, подаренной вместе со сбруей. Плетёный ремень мог пробить шкуру насквозь; Хрольв сдержал руку, лишь показал жеребцу – мол, дешевле будет послушаться. Зверь завизжал, для порядка вспорол воздух копытами – и полетел через двор в распахнутые ворота. Ярл сидел цепко. Он знал, что норовистый ещё признает его, ещё будет встречать ласковым ржанием и лезть носом в ладонь, отыскивая сухарик.

Жеребец притомился и зарысил далеко от крепости, на пустынном берегу, где уже чавкала под копытами болотистая низина.

– Умница, – сказал ярл и похлопал ладонью по белой взмыленной шее: – Ну, отдохни.

Он и сам взопрел от бешеной скачки. Вчерашний хмель начисто повыдуло ветром, зато нога, помятая на охоте и совсем было окрепшая, заново разболелась от напряжения. Хрольв решил не давать ей поблажки. Слез с седла, ослабил подпругу, набросил на спину коню толстый шерстяной плащ. И повёл белого домой в поводу. Набегавшийся жеребец растерял непокорство – шёл смирно и время от времени тыкался носом в плечо, словно благодаря за заботу.

В южной стороне неба, озарённые утренним солнцем, клубились, постепенно наползая, тяжёлые тучи. Казалось, из-за небоската вздымалась чудовищная волна, готовая разметать рыхлую сушу и смыть, как лучину, непрочные человеческие города. Хрольв прислушался и различил отдалённое ворчание грома. Он даже подумал, не сесть ли снова в седло, чтобы успеть домой до ненастья, но прикинул расстояние и пошёл дальше пешком.

Больная нога медленно обретала подвижность: бедро словно проросло деревом, колено не хотело сгибаться.

У ярла было острое зрение, отточенное годами плаваний на корабле. Однако человека, ожидавшего его у кромки прибоя, Хрольв заметил лишь шагов с десяти. Тот ни дать ни взять вырос из-под песка, словно неупокоенный дух злодея, по обычаю похороненного между сушей и морем, дабы не осквернялась ни одна из стихий. Он был бедно одет и вдобавок ко всему изуродован: левую половину лица прятала кожаная повязка, растянутая от челюсти до волос. Хрольв не остановился.

– Славься, ярл, – поздоровался незнакомец. – Немалый путь я преодолел, чтобы повидаться с тобой…

Он был вендом и по выговору, и по одежде. Вендов ярл не любил.

– Большая честь для меня разговаривать с подобным тебе, – сказал он с презрением. – Поди прочь, ощипанный сокол, пока я тебе не выдернул последние перья!

Далеко, в крепости, Гуннхильд со стоном повернулась во сне и протянула руку, ощупывая пустое ложе рядом с собой…

Грозен был Хрольв Гудмундссон: разумные люди давно поняли, что поистине не стоило навлекать на себя его гнев. Венд, однако, не унимался:

– Я не ссориться с тобой пришёл, ярл. Ты хранишь меч, который…

Договорить Хрольв ему не дал. Случись ему повздорить со знатным воином, ровней ему по достоинству, они назначили бы место и день и сошлись на хольмганге – со щитоносцами и свидетелями, как велит древний закон. Но с оборванцем рабского рода ярл не может поссориться. На таких либо не обращают внимания, либо убивают на месте. Венд стоял как раз на тропе, мешая пройти. Второй раз советовать ему убраться с дороги Хрольв не стал. И поединка не предложил, потому что в поединке сходятся равные. Он просто выдернул из ножен меч и тем же движением, с шагом вперёд, полоснул неумойку поперёк тела, как раз на уровне сердца.

Это не был его коронный удар, потому что не красит воина внезапное нападение, да и такие вот наглецы не всякий день путаются под ногами, напрашиваясь на погибель… Ярл, однако, был уверен в своей руке и заранее знал, что одним взмахом дело и кончится – вытереть меч да уйти, – и больше заботился, не слишком ли сильно рванёт в сторону испугавшийся конь…

Произошло чудо.

У венда в самом деле легла по груди кровавая полоса, но он не упал. Он, оказывается, в зародыше угадал намерение ярла и отлетел прочь, уберегаясь от смерти. Он, конечно, был ранен, и половина лица, видимая из-под тряпки, побелела от боли, но правая рука уже тянулась за спину, в складки плаща. Рассечённое тело отказывалось слушаться быстро, и ярл, пожалуй, успел бы вторым ударом зарубить его – помешал конь. Захрапел, рванулся, встал на дыбы, натягивая ремень и мало не доставая хозяина вскинутыми копытами… Хрольв выругался и разжал ладонь, державшую повод. Он уже понял, что с вендом не справиться мимоходом. А жеребца и потом не поздно будет поймать…

Пророчица Гуннхильд закричала во сне и вскинулась на ложе, убирая с лица прилипшие волосы.

– Где Хрольв ярл?.. – чужим хриплым голосом спросила она вбежавшую Друмбу.

– Нового коня ушёл погонять, – недоумённо ответила девушка.

– Кто с ним там? Он взял с собой воинов?..

Друмба засмеялась:

– Какие враги могут напасть на него в двух шагах от Роскильде?..

Дигральди, лежавший на мягкой овчине, с трудом поднял голову и жалобно заскулил, пытаясь привстать.

Ещё мгновение, и в руке вендского оборванца вспыхнул на утреннем солнце клинок ничуть не хуже того, что носил сам ярл.